ЮРИЙ ФЕДОРОВ |ПУБЛИКАЦИИ|

В эти дни ему исполняется 50. Он 25 лет работает в жанре иконной мелкой пластитки. Художник, мастер, автор книги «Образ креста». На ювелирных выставках его работы неоднократно отмечались наградами и призами. Итак, знакомьтесь: наш сегодняшний гость Юрий Федоров.

— Юрий Анатольевич, а с чего все начиналось?

— По образованию я физик. Но сколько себя помню, всегда рисовал, резал по дереву, кости, перламутру, работал с металлом.

В свое время меня поразили пямятники древнерусской иконной пластики. Внешне эти предметы казались мне достаточно просто сделанными, но в то же время в них присутствовала непонятная для меня жизнь, дыхание которой ощущалось почти физически. Я попытался их слепо скопировать и, конечно же, ничего не получилось. Чисто внешне форму создать удалось. Но она не работала. Не имела духовного заряда. Так, пустышка, не более.

Я попытался объяснить свои неудачи нехваткой образования. Поэтому прошел четырехгодичный курс обучения в вечерних рисовальных классах в институте им. И.Е.Репина, самостоятельно изучал византийское и русское церковное искусство, участвовал в церковно-археологических экспедициях и, что, пожалуй, наиболее важно, стал понемногу воцерковляться. Решающим моментом, определившим мою судьбу, был случай, а правильнее Божий промысел, когда одна из моих ранних работ – резная панагия – была показана митрополиту Ленинградскому и Новгородскому Антонию (Мельникову), крупнейшему ценителю и коллекционеру церковного искусства. Не знаю, что он смог в ней увидеть, но с этого момента владыка стал моим постоянным заказчиком и приобретал все, что я делал. Часть работ оставалась в коллекции владыки, а часть служила подарками иерархам церкви. Одна из панагий была сделана в дар патриарху Пимену. Помимо финансовой поддержки, что уже немаловажно для художника, я получал и духовное окормление, моя деятельность приобрела смысл и направленность. Это был период очень бурного роста: как профессионального, так и духовного.

— Юрий Анатольевич, кто же Вы прежде всего – мастер, художник, писатель?

Прежде всего – христианин, по крайней мере, стараюсь им быть, выполняя то или иное служение. Ну, а если в смысле профессии, то больше радости я получаю, когда работаю как церковный художник.

— А что Вы вкладываете в понятие «церковный художник», и чем он отличается от светского?

— Прежде всего – христианин, по крайней мере, стараюсь им быть, выполняя то или иное служение. Ну, а если в смысле профессии, то больше радости я получаю, когда работаю как церковный художник.

— А что Вы вкладываете в понятие «церковный художник», и чем он отличается от светского?

— Церковный художник прежде всего обязательно воцерковлен, то есть органически принадлежит Церкви, и это самое сложное. И уже как член единого организма имеет возможность владеть общим достоянием Церкви – символическим языком традиционных и канонических форм и образов. С их помощью он передает духовную сущность христианского учения и церковных таинств, отражает объективную духовную реальность. В светском же искусстве художник стремится выразить свое частное видение окружающего мира или, что характерно для прикладных видов, различными средствами доставить эстетическое удовольствие. Светское искусство является гуманитарным, и его критерии носят чувственный, душевный характер. В церковном искусстве художественно-эстетическая задача, как таковая, не существует. Есть художественно-эстетические средства для решения основной задачи – богословской, в смысле познания Бога и единения с Ним. Вспомним, что до эпохи Возрождения эстетика как учение о красоте была исключительно духовным понятием, имеющим абсолютный критерий. Красота – это одно из имен Бога, и пишется с большой буквы. И то, что от Бога, - то красиво, а то, что от бесов, - то прелестно (церк.сл. – обманчиво, коварно, льстиво). Сегодня постоянных критериев нет. Поэтому становятся возможными такие оценки, как «дьявольски красиво» и «ужасно красиво».

И еще один компонент, необходимый как для светского, так и для церковного искусства – это ремесло, то есть техническое мастерство художника, использование различных техник и технологий. В обоих направлениях ремесло должно носить сугубо служебный характер, целиком подчиняясь духовно-эстетическим или художественно-эстетическим задачам. В противном случае мы имеем то, что имеем: вместо церковного искусства – изготовление предметов культа, а вместо светского ювелирного искусства – ювелирную промышленность.

Следует сказать и о различном подходе к работе церковного и светского художника. Церковный художник знает, что единственная творческая сила в мире – Бог, человек может быть только Его соработником. Он делает все, чтобы быть достойным выполнить Божью волю. Светский художник считает себя самостийным творцом и руководствуется своими чувствами и (или) интеллектом. На мой взгляд, любой настоящий художник интуитивно чувствует, что творчество связано с Богом, т.е. религиозно.

— Если я Вас правильно понимаю, то только воцерковленный человек может быть настоящим художником? А если он другого вероисповедания или вовсе атеист, тогда как же?

— Сразу скажу, что атеистов не бывает. Сознание человека религиозно по своей природе. Если он не верует «во единого Бога Отца, Вседержителя», то невольно создает себе других богов, кумиров. Для художника, считающего себя творцом, очень характерно обожествить себя, создав свою религию и свой маленький, замкнутый мирок.

Если же художник не православный, а принадлежит другой религиозной конфессии, то его произведения будут духовны и могут серьезно воздействовать на умы и сердца людей. Но сомнителен характер этой духовности. Ведь бесы – это тоже ангелы, т.е. духовные существа. Во многих религиях именно они «правят бал».

Конечно, можно и вовсе не принадлежать ни к какой конфессии и быть настоящим художником. Но это очень опасно в духовном и даже в душевном плане. Так как душа художника широко открыта и чувствительна к духовному, она будет постоянно подвергаться негативной духовной агрессии, и в результате либо падет, либо закроется, если только не обратиться с молитвой к Богу.

Почему Вы решили написать книгу? Когда родилась такая мысль?

— Замысел ее вынашивался всегда. Меня поразило то, что люди не понимают православного креста. Мне очень нравится фраза святителя Игнатия (Брянчанинова): «Крест есть истинное и единственное училище, хранилище и престол истинного богословия. Вне Креста нет познания Христа». Для меня это самый важный аспект мировосприятия, который я продолжаю изучать. К слову сказать, моя работа как художника – это ведь тоже способ изучения, познания. Я должен помочь людям прийти к истине через образы. Но самое важное – чтобы форма служила выражению сути. В сегодняшнем мире зачастую господствует дизайн. Только форма, и никакого духовного содержания.

Юрий Анатольевич, злободневная тема проблемы авторских прав художника в ювелирном искусстве. Коснулся ли этот аспект Вас? Или Вы далеки от этого?

— Я начинал с эксклюзивных вещей, и как только дорос до серийных нательных крестов, эта проблема меня сразу коснулась. Считаю, что ответственность художника при создании серийных вещей гораздо выше, чем в эксклюзивных проектах. Потому что в светском искусстве массовые вещи формируют стиль и воспитывают вкус, а в церковном – помогают укрепляться в вере множеству людей. Для того, чтобы добиться кажущейся простоты, художник может годами вынашивать проект и потратить не один месяц на изготовление модели. Но как только на прилавках появляется готовое изделие, оно тут же становится моделью для многочисленных пиратских копий, которые не только приносят материальный ущерб автору, но и по причине низкого качества порочат саму идею. В результате художник боится серьезно вкладываться в разработку серийных изделий, относясь к ним, как к дешевой халтуре.

Так как закон об авторском праве у нас в стране почти не работает, свои работы я защищаю с помощью патентного права. Оно более жесткое и имеет наработанные юридические механизмы еще с советских времен.

В ювелирном искусстве главное – художественная идея, а ее носителем и проводником является художник. Производственно- технологические проблемы должны носить служебный характер. Если эта иерархичность соблюдена – результат получается максимальным.

И традиционный вопрос – над чем трудитесь сейчас и каковы планы на будущее?

— Я четверть века занимаюсь творчеством, и из них семь лет связан с ювелирным производством. Была создана ювелирная фирма «Художественные мастерские Федорова». Она проработала пять лет и вскоре заканчивает свое существование как мастерская, реализующая проекты художника Юрия Федорова. Сейчас я перестраиваюсь. Созданы новые мастерские, где уже начат выпуск новых моделей. Организован торговый дом, который осуществляет сертификацию и продажу всех произведенных изделий, а так же патентный контроль на ювелирном рынке. Приглашаю ювелиров, которые хотят посвятить себя церковному ювелирному искусству. Ищу формы сотрудничества с другими ювелирными компаниями.

Может, я и мечтатель, но очень хочется организовать ювелирную мастерскую, в которой создание церковных предметов будет не просто «красивым бизнесом» и средством для решения сугубо мирских задач, а служением общецерковному делу. Без этого все мои многочисленные проекты не смогут быть достойно реализованы. На сегодняшний момент это главная проблема. Конечно же, я продолжаю работать как художник, занимаюсь исследованиями, собираю материал для новой книги о крестах. Надеюсь, что мои новые работы еще порадуют ценителей церковного ювелирного искусства и помогут многим православным братьям и сестрам в нашем нелегком духовном труде.