ЮРИЙ ФЕДОРОВ |ПУБЛИКАЦИИ|

— Юрий Анатольевич, как давно Вы занимаетесь церковным ювелирным искусством?

— Всю сознательную жизнь, точнее 29 лет, а непосредственно производством - 10 лет. Начал с изготовления эксклюзивных вещей, панагий, крестов, 7 лет выполнял заказы митрополита Антония (Мельникова), а потом дорос до крестов, которые можно выпускать в серии.

— Отношение к ювелирному искусству, в том числе и к церковному, у многих людей бывает негативным: пользы оно не приносит, но тщеславие и богатство демонстрирует.

— Демонстрировать статус человека одна из основных функций светского ювелирного искусства. В церковном же не так, по крайне мере в теории. Церковное искусство сакрально. Поэтому большинство индивидуальных святынь, таких как нагрудный крест, носится сокровенно. Храмовые же святыни сознательно выставляются на показ. Их задача символически показывать не материальные богатство, а, подчеркиваю, духовное богатство Церкви.
Нужно сказать, что в древности у всех народов ювелирное искусство носило сакральный характер. Оно выражало целый комплекс идей: соотнесение человека с Божественным миропорядком, личности с космосом или обществом. Оно служило символом защиты от враждебных сил, идее гармонии, делегировании власти от высших сил. Видимые предметы заключали в себе невидимые миры. Духовная сторона наиболее ярко воплощалась в признании защиты и союза с небесными покровителями. Ювелирные изделия служили свидетельством, как бы печатью этого союза.
В современном ювелирном искусстве эти корни остались, но, большей частью, поверхностно. Часто энергия художника уходит во внешнюю сторону. Сегодня очень любят говорить о «духовном», но «не религиозном» содержании искусства. Некоторые пытаются эгзгумировать различные языческие культы, но, как ни странно, в сочетании с профанацией этих же культов. Это происходит потому, что художник пытается сам наделить некой магией свои изделия.
В истинно христианском искусстве все должно быть канонично, и при этом глубоко символично. Для восприятия и понимания его природы необходимо самому быть, что называется, «в материале», а точнее – воцерковленным человеком. Иначе легко «сбиться с толку». Даже слова, которые сегодня используются, обрели иной смысл, по сравнению с тем, какой они выражали прежде. Это нас разъединяет с древними христианами, и не содействует пониманию между современниками. В древности приоритетным было духовное осмысление явлений, исходящее из того, что «Дух творит форму». Сегодня доминирует материалистическое мировоззрение, рациональный подход. Это говорит о том, насколько принципиален вектор внутреннего направления: можно говорить о Боге, но быть направленным в другую сторону, и наоборот. Важно, чтобы внутренний компас работал исправно. Жизнь материальная и духовная одинаково реальны, но имеют совершенно разную природу. Произведения светских художников предназначены для людей - их прославления, и удовлетворения их тщеславия. Современные люди, в большинстве своём, признают за светским искусством право быть дорогим, однако соблазняются богатством произведений церковного искусства. Но ведь оно посвящается Богу и прославляет Бога! Так в чем же дело? В том, что человека – творение Божие, мы ставим выше Творца? Стоит задуматься.
Я понимаю, что людям, получившим определенную советскую закваску, бывает очень затруднительно воспринимать церковное искусство. Их смущает обилие драгоценных металлов, камней и т.д. Усвоив узкорациональный, атеистический подход к христианской культуре, они воспринимают церковное убранство, как навязчивые знаки богатства, а не как символы Славы Божией, Света Христова. Это проблема безверия, материального восприятия мира. Но мир не только материален. Материальный мир – это икона горнего мира. Любой материал, или предмет, могут иметь символический смысл, особенно, если он складывался веками. Например, в христианском сознании, золото - абсолютная метафора света, а свет – абсолютная метафора Бога, Каковы значения золота в материалистическом сознании? Они - синоним богатства, власти денег. На лицо несоответствие понятий. Что с ним делать? Ничего. Признать как данность.

— Вы создатель и руководитель ювелирных мастерских, в которых изготавливают кресты и иконки. Это Ваш бизнес?

— Для меня это не бизнес, в том смысле как это сейчас принято понимать. Это мое служение, мой образ жизни, но я не хочу выглядеть идеалистом-романтиком. Хотя материальная сторона очень важна, она, все-таки, должна стоять не на первом, а на втором месте. Меня всегда коробит, когда первым пунктом в уставе коммерческого общества стоит: «получение прибыли». Считаю что это глубоко порочно. Очевидно, что смысл деятельности любого предприятия в создании полезных и необходимых для общества товаров и услуг, а «остальное приложится».

— Цены на изделия «Мастерских «Юрия Федорова» одни из самых дорогих в стране, на какого покупателя Вы ориентируетесь?

— На самого разного. Среди них есть иноки, иереи и архиереи, много мирян, как простых православных людей, так и представителей властных структур. Это люди различного социального и материального уровня. Но что их объединяет – это живое религиозное чувство и развитое духовно-эстетическое восприятие. Причем их духовный и образовательный уровень тоже может быть очень разным. Кто-то видит в моих работах множество богословских нюансов, которые и я могу не видеть, а для кого-то, как сказал один мой покупатель при рассмотрении работ, «как бы птички запели, и очень радостно стало». Практически ко всем своим покупателям я испытываю родственные чувства, уверен, что они взаимны. Здесь действительно проявляется православное понятие «братья и сестры». Ну, а что касается материальной стороны вопроса, никто из покупателей не говорит, что изделия дороги. Напротив, часто слышу обратные высказывания о малой стоимости. Диапазон цен достаточно широк. Поэтому состоятельные люди приобретают более дорогие вещи, часто много, чтобы поделиться радостью с друзьями и близкими. Менее обеспеченные берут то, что им по силам. Или какое-то время готовятся к покупке. У меня был один замечательный случай, когда на выставке к столу подошли пожилые люди с мальчиком, чтобы купить крест-мощевик для внука. Выяснилось, что этот мальчик копил на него целый год, отказываясь от сладостей, игр, подарков. И даже от велосипеда, который ему предлагали купить на скопленные деньги. Желание общения со святыней подвигло его совершить свой маленький духовный подвиг, проявит аскетизм. Верю, что милостью Божией, этот мощевик действительно стал для него святыней.
На мой взгляд святыню нельзя получить даром, её нужно заслужить. Необходимы какие-то жертвы с нашей стороны, и они не обязательно измеряются денежным эквивалентом. Конечно Господь нам все дает даром, мы называем это Благодатью. Но часто остается лишь то, что мы действительно смогли оценить, внеся, таким образом, свою лепту в дело спасения души, причем, нашей собственной души. А то, что легко досталось, как правило, также легко и теряется.

— Насколько мне известно, коммерческий успех сопутствует Вашему делу.

— Мне сложно говорить о каком-либо коммерческом успехе, т.к. я никогда о нем не думал. Тем более после 30-ти лет упорного труда мои материальные достижения представители сегодняшнего бизнеса вряд ли назовут коммерческим успехом.
Когда я занимался церковным ювелирным искусством в советское время, оно мало кому было нужно. Прежде всего это была моя внутренняя потребность, которую невозможно было остановить, ни нищенским положением художника, ни статьёй в уголовном кодексе. Но времена меняются. Сегодня мой труд востребован, и я благодарен людям и Господу и за материальное вознаграждение своего труда. Деньги не плохи и не хороши сами по себе. Они должны служить человеку, а не человек деньгам. Мне они дают свободу заниматься тем, что я считаю нужным и интересным – прежде всего творчеством и изучением церковного искусства, вовлекать в свое дело других людей, обучать, помогать талантливым. Когда ты финансово не зависим, легче противостоять дурным вкусам и не делать того, за что будет стыдно. По моему убеждению, Господь каждому дает по силам (и деньги тоже). Каждый православный человек это знает. И что богатство это не количество денег, а состояние души. Если ты благодарен за все, пусть даже немногое, что имеешь, стремишься преумножить и поделиться с другими, ты богатый человек. А если завидуешь другим, то ты нищий, не зависимо от количества денег на счету.

— Допустимо ли, когда предметы личного благочестия становятся ходовым товаром и источником прибыли, в том числе и для Вас?

— Когда мы приобретаем какую-то вещь, мы выстраиваем определенные отношения с миром, или с Богом. Один человек «отдаст все», как говорится, за произведение искусства, другой за престижную машину, а третий за икону. Все зависит от тех ценностей, которыми руководствуются. Не думаю, что изделия наших мастерских можно назвать «ходовым товаром», но они востребованы.
В прежние времена канонически кресты и иконы даже нельзя было называть «товаром». В старину слово «продавать» к ним никогда не употреблялось, иконы «менялись».
Можно сказать, что сегодняшняя практика продажи именно освященных предметов личного благочестия в церковных лавках противоречит экономическим положениям Церкви, как впрочем, и «продажи услуг» по совершению треб. Святыни должны быть бескорыстным благословением Церкви. Но, увы, выполнить такие правила можно при наличии достаточных пожертвований со стороны прихожан. Т.е. необходимо единство, но на основе церковных, а не мирских законов. Нельзя относиться к Церкви, как к организации по «духовному обслуживанию населения». Если мы считаем себя христианами, то мы уже и часть Церкви, и свою материальную жизнь должны стараться реализовывать по законам Церкви.
Полезно вспомнить, как это было в старину. В Церкви существовали конкретные рекомендации, записанные в своде канонов – Кормчей книги. Кстати их никто не отменял. На основе этих указаний возникали весьма благочестивые традиции. В нашем случае существовала следующая традиция совершения иконописного заказа. Заказчик называл большую цену, а иконописец всячески сбивал ее. Основано это было на двух главах Кормчей книги. В одной – «О том як неоскудити изуграфа», заказчик призывался как можно щедрее оплачивать труд иконописца, а в другой – «О том еже святых икон не отягчити ценою сребра», напротив, иконописец призывался к смирению и нестяжанию. Таким образом, проявлялась соборность. Оба, и иконописец, и заказчик, служили Господу один дарованием, другой – материальными средствами. И то и другое они получили от Бога и стремились с избытком возвратить. Поэтому отдать за икону «все» было характерной чертой русского благочестия.
Признаюсь, что в моей практике мне не удается реализовать указанные принципы. Но изделия, которые я предлагаю к продаже, не освящены, поэтому они еще не святыни, а предметы церковного искусства призванные ими стать. Кстати они иногда приобретаются как предметы коллекционирования. Финансовые взаимоотношения с заказчиком тоже пока далеки от церковного идеала, но уже не единичный случаи, когда приходилось от предлагаемой большей цены. Т.е. традиции в народе все еще живы.

— ЕКак Вы относитесь к изделиям современного церковного искусства, которые продаются повсеместно – кресты, иконы массового производства, иногда не очень высокого качества?

— По разному. Если говорить о современных предметах церковного искусства, то при всем моем уважении к техническому качеству, оно у меня стоит на почетном втором месте. Сравните, например, изделия современных высокотехнологичных производств, с работами древних мастеров, выполненных в самой простой технике. Как правило, старинные образцы и памятники искусства воздействуют на нас сильнее, потому что сделаны с верой и любовью. Эти творения обладают большой духовной глубиной и каноничностью именно благодаря живой вере и любви людей, а не совершенству машин. Я убежден – все, что мы вкладываем в труд, в изделие, и что выпускаем в мир - работает.
Когда изначально поставлена чисто коммерческая цель, вещь формируется «на потоке», не важно, что это – стилизация лаконичной архаики, или плоды современной технологии, тогда на выходе все мертво, мы чувствуем пустоту, Пустота никогда не насыщает. И это касается любой стороны жизни: будь то пища, одежда, искусство … Ответственность церковного искусства, художника за выпуск массовой продукции значительно выше. Сегодня, когда мы втянуты в рыночные отношения, очень тяжело утвердить существование чего-то достойного. Общество не вкладывает свои деньги в те ценности, которые таковыми не признает.
Наличие большого количества дешевых «святынь» обусловлено духовным состоянием общества, точнее, тем, что значение духовного вклада обесценивается. Этот процесс у верующих может вызвать иконоборческое настроение, а у не верующих усиливают атеизм. По нашей вере и милости Божией всякий предмет может стать святыней. Господь в силах претворит «воду в вино», но лучше нам не упоминать имени Его всуе, потому что каждый из нас сам, лично будет отвечать за все. Хотя, в данном случае, я хочу обратить внимание на ответственность художника перед людьми. Сейчас церковное искусство имеет законные право на легальное существование и финансируется, но проблемы все же есть. Очень часто они исходят из самой системы производства, нацеленной на тиражирование товаров, предназначенных для личного и церковного употребления. Сегодня массовым выпуском церковных изделий занимаются люди мало компетентные и часто далекие от церкви. Самым огорчительным является не живой подход и не понимание канона.

— Что Вы вкладываете в понятие «живые»?

—Живым я называю все в чем чувствуется присутствие Благодати Божией. Если речь идет о плодах наших трудов, то насколько мы позволили Господу потрудиться с нами, настолько живым будет результат. Механизм этого взаимодействия хорошо иллюстрирует евангельская фраза: Се стою у двери и стучу. Если кто услышит голос Мой и отворит дверь, войду к нему, и буду вечерять с ним, и он со Мною (Лк..3.20). А открывается эта дверь нашей бескорыстной любовью. Замечательным примером такой благодатной деятельности может служить детское творчество. Ребенок редко что делает без любви, не искренне. У него все «взаправду». А когда восхищенные взрослые художники пытаются подражать детям, получается как-то «понарошку». Недаром Господь говорит «Будьте как дети».

— Что в Вашей творческой работе является главным критерием, и как Вы этого достигаете?

— Для меня главным критерием является «живизна». Святые отцы называли труд молитвой для тела. Потому что во время работы происходит синергия, диалог человека с Богом, иначе невозможно создать что-либо стоящее. Но в повседневной жизни не задумываешься об этом. Человек ведь не отслеживает, как и почему он дышит. Само по себе церковное искусство никогда не станет самоцелью, не будет самодостаточно. Образно говоря церковное искусство должно быть подобно Предтече второго пришествия Спасителя. Его задача свидетельствовать о «Свете» и с Его приходом исчезнуть. Ведь когда «будет Бог во всем» иконы будут не нужны. Тогда соблюдаются основы церковной жизни, церковного искусства, предназначение которого не изображать, а являть Истину и Красоту. В этом и его судьба: жить, чтобы умереть, и умереть, чтобы жить – Пасха!

— Как церковный художник-ювелир Вы создаёте оригиналы крестов, которые затем идут в производство. Ваши работники просто копируют образец. Как, в таком случае, можно контролировать «духовное качество» изделий?

— Во всех традиционных искусствах, каковым является и церковное, лежит принцип копирования, неправильно понимаемый сегодня как противоположность творчеству. В мирском сознании творчество это такая креативная деятельность индивида по созданию чего-то доселе небывалого, ну а копирование это механическое воспроизводство уже кем-то созданного. С церковной точки зрения и то, и другое, и бунтарское стремление создать что-то новое и мертвая имитация – все это качества сатаны – «неудовлетворенного творца» и «обезьяны Бога». В церковном понимании Творец – един Господь. Мы же можем быть творцами только по Благодати в силу нашего соединения с Богом, которое происходит по нашей вере и любви. И в таком творческом процессе познание Бога соборно с Господом участвует вся Церковь. Причем в большей степени святые её и духоносные художники древности. Поэтому я, как церковный художник, могу считать себя автором своих работ только в юридическом смысле этого слова. Работники моей мастерской так же участвуют в этом процессе, не смотря на то, что их деятельность происходит в более узких рамках. Я вижу, как их внутренние качества отражаются на качестве изделий, как технических, так и духовных.. Все работники православные люди, как и я обременены теми или иными грехами. У каждого складываются свои отношения с Богом и Церковью. На мой взгляд это глубоко личное дело каждого. Но что я, как руководитель, от них требую – это высокого профессионализма и любви к своему делу. Особенно если работник молодой, в первую очередь любви, тогда он обязательно станет и отличным мастером. Так как Господь ему поможет. Работающий без любви, а значит без Бога, может стать только классным имитатором.

— Юрий Анатольевич, Вы назвали вашу деятельность «служением», «призванием». Как Вы это понимаете?

— Вот пример: когда мужчину призывают в армию, он должен служить Отечеству, потому что именно оно его и призывает. Служение без призвания бессмысленно. Дальше все зависит от человека, и каждый может выбрать либо службу, либо дезертирство. Очень популярный средний вариант - отбывание повинности, т.е. имитация. Но когда воин - защитник Отечества, исполняет свои обязанности с ответственностью и любовью к Родине, ближним, армейская служба становится для него органичной, осмысленной, она преображается в служение. Так и в жизни.
Понятия служение и призвание родственны. В русском языке слово призвание точно проясняет духовный смысл нашего существования. Кто же Призывающий? Это Бог. Господь не приказывает нам. Он призывает к служению, каждого наделяет талантом, а судит «по плодам», результату. Я меркантильный человек в духовном плане. Признаюсь, что бремя мое легко и работа меня буквально животворит. Я призван, я хочу служить, и не могу жить иначе.

Подготовила Надежда Рогожина