Маленький нательный крестик, с подвижным оглавием, выполнен в традиции так называемых «сирийских» энколпионов X–XI вв.
Кресты этого типа, с расширяющимися балками и гравированными образами святых в позе орант, а чаще всего образом Божией Матери Оранты, изготавливались предположительно в сиропалестинском регионе и были широко распространены в Византии, а благодаря паломникам встречались в Европе и Киевской Руси. Наша работа является развитием этой древней традиции.
Форма креста четырехконечная. На углах расширяющихся от центра балок имеются каплевидные отростки, на Руси часто называемые «слезками». Вертикальная балка завершается кругом с крупным отверстием, в котором крепится кольцо для подвешивания. Подобная форма крестов без иконографических изображений была известна на христианском Востоке с V в.
На лицевой стороне нашего креста изображено рельефное Распятие, выполненное в византийском стиле VI–X вв. Фигура распятого Христа прямая, голова, увенчанная крестчатым нимбом, слегка склонена к левому плечу, глаза открыты, руки горизонтально разведены в стороны. О крестной казни говорит только образ Креста за спиной Спасителя и следы от четырех гвоздей на руках и ногах Христа. Господь, победивший смерть, стоит на объемном подножии (в Византии символ величия изображаемого лица) и распростертыми руками как бы призывает всех к себе.
На верхней планке Креста традиционная (до XVII в.) надпись И&С Х&С, утверждающая, что Иисус есть истинный, обетованный в Ветхом Завете Мессия – помазанник Божий. Особенностью нашего Распятия является одеяние Христа. Это не привычная сегодня повязка на чреслах, а колобий – длинная безрукавная туника, украшенная геометрическим орнаментом и двумя клавами – вертикальными золотыми полосами, отличавшими в античное время знатность особы. По словам проф. Н.В. Покровского (1848–1917): «...от VI до X в., в эпоху полного развития византийского искусства, почти на всех византийских Распятиях Христос является в длинном безрукавном колобии». Так как в современных Распятиях Востока и Запада, напротив, абсолютно преобладает образ обнаженного Христа, то для обоснования выбранной нами иконографии необходимо кратко вспомнить историю развития иконографического образа Распятого. На формирование образа влияли две силы. Это историко-археологические сведения о священном событии и учение Церкви о Христе как Бого-Человеке.
Из истории известно, что во времена Христа существовало два обычая при совершении крестной казни. У евреев осужденный мужчина должен быть закрыт спереди, а женщина – спереди и сзади. У римлян осужденный должен быть голым, что не отрицало наличие сублигакулума, или лентия (узкой полотняной полоски ткани, обернутой вокруг бедер, являвшейся предметом нижней одежды в античное время). Первые известные Распятия так и выглядели. Например, на Распятии на дверях церкви святой Сабины в Риме изображен лентий, а на миниатюре сирийского Евангелия Раввулы – колобий.
Известно, что церковное искусство – это, прежде всего, искусство духовного реализма. В нем символы, передающие реализм Божественного Откровения, всегда важнее исторических и археологических деталей. Поэтому в первые века развития христианского искусства, пока была жива память о распятии как позорной казни самых низких людей, возобладало изображение на Кресте Христа-триумфатора. Акцент был сделан на Торжестве Господа, победившего смерть и дарующего спасение всем народам. Крестная казнь показывалась условно через орудия страстей: крест, копие, трость – и с помощью персонажей, окружающих эту сцену. Естественно, что для выражения идеи победы Бога образ обнаженного Христа подходил меньше. К тому же из исторических документов известно, что Распятия с обнаженным Христом смущали благочестивые чувства Христиан того времени.
Еще одним поводом для преобладания изображений, подчеркивающих Божество и Царственность Христа, была возникшая в V в. ересь Нестория, говорившего, что человек Иисус не Бог, а только обитель Божества. Правда, вскоре после церковного осуждения несторианства появилась ересь Евтихия – монофизитство, утверждавшего другую крайность, что Христос обладал одной Божественной природой, которая поглотила всё человеческое. В 451 г. на Халкидонском соборе Церковь отвергла и эту доктрину, провозгласив христологический догмат о таинственном единстве и гармонии двух природ в единой ипостаси Бога Слова. Поэтому на христианском Востоке, чтобы закрепить одержанную над еретиками победу, потребовалась иконография, которая бы в равной степени показывала распятого Христа и как Бога и как Человека, умершего и воскресшего. В полемике с монофизитами, влияние которых было сильнее, чем несториан, образ умершего и обнаженного Христа стал снова востребован.
Конечно, фигура Распятого, несмотря на внешние признаки смерти, продолжала сохранять величие и в большей степени выражала Божественный покой, чем смерть. Античный сублигакулум, в благочестивом стремлении прикрыть наготу Спасителя, к VIII в. был заменен декоративной драпировкой – перезониумом, полностью закрывавшим бедра Распятого, иногда спускаясь ниже колен. В то же время Распятия в колобии преобладали на Христианском Востоке до X в., а на Западе, не знавшем монофизитства, до XIII в. Если мы сравним изображения распятого Христа в колобии Восточной и Западной Церквей, то увидим, что на Востоке художник, изображая Христа-триумфатора, различными способами стремился передать кенозис Бога. Один из них мы использовали в своей работе. Это нарочито детские пропорции фигуры Христа. Тем самым передается человеческая беззащитность и кротость Спасителя. Распятие, как последняя точка земного пути Господа, устанавливает духовную связь с Рождеством – его началом. Эта «вечная детскость Бога» является примером всем людям, ибо «кто не примет Царствия Божия как дитя, тот не войдет в него» (Марк 10.15). В Западной же Церкви до XIII в. усиливается тенденция максимально показать величие и царственность Христа. Фигура Распятого облачалась в колобий с рукавами, ноги были обуты, на голове – царская корона. Восточная иконография умершего Христа осуждалась Римом. Но уже в XIII в. в западных изображениях Распятия появилась диаметрально противоположная тенденция – показать предельное самоуничижение Христа. На протяжении последующих веков происходит все больший отказ от символизма в пользу натурализма и исторической достоверности. Душевная концентрация верующего на страстях Христовых преследовала лишь задачи его морально-нравственного воспитания, вводя в соблазн сравнения своих греховных страданий с безгрешными искупительными страстями Христа. А в своих крайних проявлениях такой подход мог спровоцировать даже душевные заболевания (появление стигматов), почему-то считавшиеся на Западе признаком святости. С XVIII в., по мере развития гуманитарной культуры в России, Распятия, сходные с католическими, стали всё чаще встречаться и на русских крестах, отличаясь лишь количеством гвоздей. Распространению реалистичных в анатомическом и историческом плане Распятий способствовала и активная борьба государственной Церкви со старообрядцами, как носителями старой сакральной культуры, придававшими некоторым символическим деталям Распятия догматическое значение. Сегодня в результате победы «гуманистических ценностей» произошла частичная десакрализация образа и, несмотря на существование в Православной Церкви иконографического канона, на практике многие Распятия снова возвращают нас к периоду несторианской ереси, показывая только страдающую человеческую природу Спасителя.
Поэтому выбранная нами древняя византийская иконография Распятия может быть некоторым противовесом современным прозападным Распятиям, ничего не говорящим о Божественном естестве Спасителя. Своей простотой она заставляет нас сменить рациональное мышление на символическое, что в большей степени помогает нашему соединению со Христом, Богом и Человеком.
На обратной стороне нашего креста изображен гравированный ростовой образ Божией Матери Оранты, выполненный в стилистике сиропалестинских энколпионов. Рядом с образом – традиционные греческие надписи: Панагiа – Всесвятая и м7р f7µ – Матерь Божия. Эти имена утверждают догмат Церкви, возникший в результате несторианских споров о почитании Девы Марии как Богородицы. По словам св. Иоанна Дамаскина: «Это имя показывает всё таинство воплощения...». А в результате и «одну ипостась и два естества Господа нашего Иисуса Христа». Поэтому образ Богородицы с надписанием ее именования очень часто помещался на оборотной стороне нагрудных крестов, выполняя важную догматическую задачу.
Серебро, позолота, чернение
Размер: 28×15 мм
Вес ~4,0 гр
Модель 2010 г.
